Tatler
27 февраля 2019
Алексей Ситников об Игоре Малашенко: «Великий Игорь оказался без дела, соответствующего масштабу его личности и таланту»

Мы познакомились с Игорем, когда он руководил НТВ, а я консультировал сатирическую политическую передачу «Куклы» Виктора Шендеровича. Для «Кукол» мы с Виктором придумали персонажа – Виктора Семеныча Ельцова. Он был представлен как простой российский человек («а то что мы все про политиков и олигархов?»). В передаче он сначала был директором провинциального заводика, производил «джинсу», и мы очень удивились, когда стали получать письма с предложениями по реализации этой джинсы, так ведь тогда называлась «заказуха в СМИ». Но, видимо, наши зрители были гораздо наивнее нас. Потом герой начал создавать свою партию «Отчизна-мать» и потихонечку выдвигаться в президенты под лозунгом «Ельцов — наше всё». Я тогда преподавал на журфаке МГУ – ради прикола раздал студентам майки с лого этой «Отчизны-матери». Они в них выходили на постоянно проходящие тогда на Манежной площади митинги и вставали в первый ряд, чтобы попасть на телекамеры. В репортажах все выглядело так, будто это их митинг.

В общем, было смешно. Малашенко за этим безобразием с интересом наблюдал, пока однажды его не вызвали в Кремль. В Кремле ругались. На то, что наш Ельцов попал в рейтинги и люди уже реально готовы были за него голосовать. Проблема в том, что нашего актера на самом деле так звали. И тренировали его те же консультанты, которые занимались с семьей Ельцина. И Ельцов вошел в роль: ездил по деревням, играл на баяне, учил доярок доить коров. В Кремле Малашенко велели все это прекратить, но актер заартачился: «Нет. Я буду выдвигаться». Самое забавное, что мы не понимали, как мы можем ему запретить — ведь он играл самого себя. Тогда Малашенко сказал: «Все, будем его убивать». Так на ТВ тогда выражались. Это сокращенное от «политически убивать». Мы начали снимать сюжеты про то, как Ельцов выступает перед оленями и пингвинами. Довели сюжеты до абсурда — и убили. После НТВ мы продолжали дружить с Игорем, часто встречались в Америке и в Испании. Отношения сложились содержательные и теплые. Последний раз лично общались на балу «Татлера», фотографировались в обнимку с Боженой. На следующий день я ушел из предвыборного штаба Собчак, а он пришел на мое место начальника штаба. Рокировка прошла совершенно бесконфликтно. После в рабочем режиме мы с Малашенко созванивались и обменивались соображениями.

Жалко Игоря. Он талантливый организатор. При нем НТВ был каналом номер один и взрастил плеяду замечательных телепрофессионалов. Как мужчина и психолог, я понимаю, что с ним одновременно случилось три кризиса.

Первый — возрастной, который совпал со вторым, карьерным, с переездом в Россию из Америки (у Игоря там был большой телепроект). Он уезжал из России великим Малашенко, с безумным масштабом, с невероятными возможностями. Мог позвонить кому угодно — и трубку не могли не взять. А вернулся в другом статусе в совершенно другую страну, живущую по другим правилам.

Плюс третий кризис — сложные отношения с бывшей семьей. Судебные разборки по этому поводу. Он в последнее время был этим очень подавлен.

А вообще это был ироничный, остроумный человек. Замечательный собеседник, образованный, интеллигентный. Привыкший к власти и к возможности распоряжаться большими деньгами. Мне его моральное состояние напомнило то, в каком находился в последние годы Борис Березовский. Они привыкли к миллионам. Потом вдруг выяснилось, что зарабатывать миллионы они могли только в России, за границей эти суперспособности не сработали. А от привычки жить на широкую ногу трудно отвыкнуть. Переключение с такого масштаба вниз — это серьезный личностный сбой, он, конечно же, приводит к депрессии. Говорят, что человек уходит, когда ему не за что держаться. А великий Игорь в силу целой совокупности обстоятельств оказался без дела, соответствующего масштабу его личности и таланту. В окружении, где эти способности оказались не нужны.

Мне кажется, он не случайно после НТВ из всех женщин выбрал Божену — они ведь долго были вместе, лет семь.

Когда мы вместе с Малашенко сидели на пресс-конференции Ксении Собчак, она представила Игоря как начальника своего предвыборного штаба. Я очень смеялся: «Ты хоть Божене-то сказал?» Он с серьезным лицом подыграл: «Боюсь взять в руки телефон, жена меня убьет».

Я не знаю, что у них было внутри, как они строили отношения. Но Божена добавляла в его жизнь драйва и энергетики, которые раньше он получал на работе. Это же как у профессионального боксера — в них после окончания спортивной карьеры постоянно кипит желание подраться. Божена своей фантастической энергетикой восполняла Игорю недостаток адреналина. Я хорошо знаю одного боксера — чемпиона одной из постсоветских стран: у него в состоянии покоя пульс тридцать пять ударов в минуту, он из-за этого может упасть в обморок. Когда этот мой друг стал министром, он постоянно кого-то бил на совещаниях, рискуя карьерой.

А у Малашенко жизнь с начала 1990-х состояла сплошь из адреналина, стресса, опасности, драйва, креатива, событий, эмоций, встреч, возможностей и опасностей. После разгрома НТВ, после спокойной размеренной жизни в США все это в достатке давала ему Божена. Игорь нашел себе подругу, которая держала его в тонусе, заполняла эмоциональную пустоту. Она очень энергичный человек. С внутренним мотором. Создатель событий и эмоций. Ему этого не хватало. Именно поэтому он выбрал себе такую непростую женщину.

Так получилось, что общими близкими знакомыми у нас с Малашенко были только Евгений Киселев и Ксения Собчак, у которой, насколько я знаю, с Боженой очень непросто складывались отношения. Это было со стороны Ксении сильнейшим стратегическим ходом: назначение Малашенко начальником штаба кроме всего прочего должно было предупредить реакцию Божены на тот факт, что Собчак собралась баллотироваться в президенты.

После пресс-коференции с представлением Игоря они втроем пошли ужинать: Игорь, Божена и Ксения. За соседний столик, думаю, совершенно не случайно сел человек с телефоном (кажется, Антон Красовский — умнейший из всех, кого я встречал на российском политическом пространстве) и снял видео про то, как произошло примирение. С точки зрения политтехнологий это очень грамотный трюк. Сильный ход Игоря, Божены и, в первую очередь, Ксении. Всем пять с плюсом!

Малашенко — человек из 1990-х. Он привык к масштабу. А еще больше к тому, что в жизни возможен плюрализм. Перед человеком тогда было открыто сто дорог, и можно было выбрать любую — с учетом, конечно, того, что на некоторых можно было напороться на нож.

1990-е отличались невероятной моральной раскрепощенностью. Все было можно. Я не хочу говорить, плохо это или хорошо. Проблемы решались одним звонком. Я много видел фотографий, на которых Гусинский, Березовский и Малашенко на лодке в обнимку вместе. Стоят три друга. Довольные, счастливые. А теперь другие времена, позвонить некому. Вместо конкретного человека — система. Судебная система, банковская система, компьютерный алгоритм.

Они были всемогущими богами. После такого трудно. После того, как ты был богом, страшно спускаться на землю. Это серьезный тест на стрессоустойчивость. Кто-то не выдерживает.

https://www.tatler.ru/heroes/aleksej-sitnikov-ob-igore-malashenko-velikij-igor-okazalsya-bez-dela-sootvetstvuyuschego-masshtabu-ego-lichnosti-i-talantu